С. А. Тутунов родился в Москве 30 октября 1925 года. Его отец, Андрей Васильевич Тутунов, из обрусевших армян, был крупным специалистом в области птицеводства. Умер в Бутырской тюрьме весной 1949 года.
Мать — Елизавета Николаевна Тутунова (урождённая Сахарова) из семьи священника о. Николая Сахарова (несколько позже я сделаю отдельную страничку, где расскажу о ней, о семье Сахаровых). Елизавета Николаевна умерла от тяжёлого заболевания 8 мая 1950 года.
В 1928 году родился брат Сергея Андреевича, которого назвали Андреем. Он и сейчас жив и здоров, известный художник, академик Академии художеств.
Некоторое время семья Тутуновых жила рядом с птичником около станции «Марк» по Савёловской железной дороге. И, как вспоминает Карен Хачатурян, там крестили моего отца.
В начале 30 годов они жили в Загорске. Там в Вифании (скит Троице-Сергиевой Лавры) было птицеводческое хозяйство и Андрей Васильевич стал там работать. А семья жила в Сергиевом Посаде недалеко от Лавры.
Отец мне рассказывал, что школьная учительница водила их класс на экскурсию в антирелигиозный музей, который располагался в Лавре. И, с целью атеистического воспитания, показывала мощи Сергея Радонежского, говоря: «вот смотрите – это же бараньи кости». А отец видел, что это были человеческие останки. Кстати, на подобного рода «воспитательные экскурсии» водили и Андрея Трубецкого
В 1935 году семья Тутуновых стала жить в бараке института Птицеводства, который располагался недалеко от Тимирязевки на месте, называемом «Пышкин огород» (до революции в этом месте жила помещица Пышкина). Недалеко от Соломенной сторожки. И даже почтовый адрес звучал так: Москва, Пышкин огород, барак №3 Птицеинститута. Забегая вперёд, скажу, что в этом доме (вода и туалет на улице) мой отец прожил до 1960 года, т.е. 25 лет.
В конце 30 годов Сергей и Андрей Тутуновы поступили в знаменитую МСХШ (московская средняя художественная школа), причём отца сначала взяли на скульптурное отделение, т.к. прекрасно чувствовал форму и очень хорошо лепил всяких зверушек. Однако, позже он перешёл учиться в класс живописи. До войны школа располагалась на Долгоруковской улице дом № 34. Этот дом и теперь существует.
улица Долгоруковская дом № 34
Сразу после начала войны школа была эвакуирована в Башкирию, где и учеников, и учителей приняли очень хорошо. Директор школы добился продолжения учебного процесса, причём не только по специальным, но им по общеобразовательным предметам. В 1943 году школа вернулась в Москву и расположилась уже в другом здании на Переяславской улице.
Отец поступил в Суриковский институт в 1945 году и окончил его в 1951 году.
С.А.Тутунов и А.А. Тутунов около барака на «Пышкином огороде» (первая половина 1950 г.г.)
В 1956 году родился первый сын Андрей. В 1958 году – Сергей, и в 1961 году родился я.
Барак №3 Птицеинститута (Пышкин огород), 1959 год
«Барачная» жизнь: за водой, Е.В.Тутунова с сыном Андреем. 1959 год
Андрей и Сергей Тутуновы (октябрь 1961 г)
С 1961 года мы стали жить в «хрушёвке» на Нижней Масловке, а мастерская отца находилась на Верхней Масловке, в доме №1, а в 70 годы в доме №9.
В начале 60-х годов В.В. Трубецкой написал такие шуточные стихи:
У вас «москвич» почти что новый
Квартира с ванной, мастерская
И кроме дочки, Тутуновы,
Я ничего вам не желаю
Картина художника Соловьёва, где изображен Сергей Андреевич, работающий над картиной «Весной». 1957 год
Портрет С.А.Тутунова (конец 50 годов) работы Сергея Николаевича Шильникова.
В 1960 году Третьяковская галерея купила у отца первую картину «Зима пришла. Детство».
Отец никогда не занимался тем, что называется «карьера». Он не строил специальные отношения с людьми в плане их «полезности», никогда не ходил на всякого рода банкеты, ну и конечно же о членстве в партии не могло быть и речи. Равно как и о рисовании картин на сугубо советские темы — передовики производства, «борьба за мир» и прочее…
После персональный выставки весной 1988 года он не получил даже звания «заслуженного художника РСФСР». А был ещё такой эпизод в 1988 году: известный писатель – фронтовик Кондратьев пытался напечатать в журнале «Огонёк» репродукцию Триптиха «Памяти погибших». Но всей этой левой перестроечной шпане хорошая русская живопись была не нужна!
У отца был очень интересный замысел, который, к сожалению, так и не был (по разным причинам) осуществлён. Он хотел написать серию портретов писателей – деревенщиков: Распутина, Белова, Астафьева…
Отец был очень гостеприимным человеком. Уже после его смерти мы с мамой как-то подсчитали (записывали фамилии) количество людей, которые жили у нас на даче. Причём не просто приходили в гости, и именно жили – кто несколько дней, а кто и неделями. Получилось, примерно, 250 человек. Некоторые знакомые жили помногу раз, например комната на 2 этаже, где ночевал Ю. А Пестель так и называется до сих пор «комната Пестеля». За стол в большой комнате садилось обедать до 15 человек. Специально был приобретён дореволюционный стол, который раздвигался на обеденное время.
В.И. Гоманьков пишет в своих воспоминаниях о моём отце: «Серёжа был очень добрым человеком и в нужных случаях действовал без промедления».
Другое качество отца заключалось в том, что он был, как говорится, «рукастый» человек. Для примера могу сказать, что когда родители купили в 1964 году дачу (кооператив «Советский художник», недалеко от Коломны), то там было только 3 комнаты, а сейчас – 11. Конечно, приходили и местные рабочие, но так как мы жили достаточно скромно (например, для меня в детстве было великое счастье у кого ни будь в гостях поесть копчёной колбасы… ), то отец всё что можно делал сам. Построил огромную мастерскую с полуподземным гаражом на 2 машины, крыл шифером крышу, сделал канализацию, водопровод, поставил ванну, соорудил душ. Сам клал печки (предварительно тренировался, делая макеты печек из детских гедеэровских конструкторов). Тут надо ещё помнить, что такого изобилия строительных материалов, как сейчас, в те времена не было. Поэтому, мы на своей машине возили доски, двери, которые подбирали в сносимых в Москве дореволюционных домах. У отца была целая библиотека книг с названиями «Как построить сельский дом», «Печное дело», «Фундаменты и колодцы» и т.д. В посёлке художников шутили, что Сергей Тутунов скоро построит вертолётную площадку…
Лето 1978 года
На самом деле, конечно не подобного рода площадку, а огромную вышку (выше 20 — 25 метровых сосен) отец хотел построить (в его альбоме есть такой нарисованный проект) с той целью, чтобы рисовать оттуда пейзажи и любоваться закатами:
Кстати, о машинах. Сначала папа купил подержанный Москвич 401, затем – тоже подержанный Москвич 402. И только в 1973 году удалось накопить денег (и получить долги на несколько лет) на Жигули, которые дожили до 1988 года. «Москвичи» всё время ломались и отец их чинил сам.
В.С. Веселовский и С.А. Тутунов (Посёлок Луцино под Звенигородом. 1954-1955 год)
Путешествие по маршруту Москва — Минск — Львов — Киев — Ленинград — Москва (лето 1968 года)
Отец весьма эмоционально управлял автомобилем и ездил очень быстро. Но за 40 лет вождения была только одна незначительная авария.
…были собаки (реже кошки), иногда сразу две, ну например: эрдельтерьер Чубик, шотландская овчарка Каштан, дог Дик…
Я (в 10-летнем возрасте), привёл с улицы дворняжку и она жила у нас несколько лет. Жуткая, кстати, была псина – дралась и кусалась! И бедный покусанный эрдель Чубик тряс головой и кровь с его прокушенных ушей летела по всей квартире.
…В 60 годы у нас был телевизор (знаменитый КВН), но смотрели его редко. А уже с 70 годов телевизора в семье не было…
Иногда у нас в квартире жили (или просто ночевали) знакомые. Например, часто ночевал сын умершего художника Мерзлякова — Коля. Несколько месяцев жил мой близкий друг Митя Погодин, у которого трагически погиб отец. В квартире было 3 комнаты по 9-10 метров. Размещались мы так (один из примеров): в одной комнате брат (Андрей) с женой и ребёнком, в другой – родители, а в третьей – брат Сергей, Митя и я. Ну и в коридоре собака…
Каждый день приходили гости или просто забегали на 5 минут те, кто жил рядом, например Сергей и Анна Каледа, Юра Иванов…
Читали самиздат. Вспоминаю, как, примерно в 1979 году к нам попала книга И.Л.Солоневича «Россия в концлагере». Она была напечатана на бумаге формата А4, мы все сидели рядком и каждый брал стопку листов и, по мере прочтения, передавали их друг другу. Были и курящие «читатели», поэтому в комнате можно было, как говорится, вешать топор…
Отец одевался скромно, и как-то в церкви Ильи Обыденного папа поджидал маму (которая стояла на службе) в притворе храма и кто-то подал ему копеечку. Отец очень веселился по этому поводу.
Незадолго до смерти, когда папа ешё себя чувствовал не так плохо, он вдруг написал стихотворение (единственное за всю жизнь) и посвятил его жене. А прожили они вместе 44 с 1/2 года. К стихотворению сочинил и музыку. Но мелодия эта — мажорная.
Вот и осень пришла
Осыпаются листья
Слепо тянутся дни
И несутся года
Скольких нет уж вокруг
Дорогих – самых близких
Все ушли в мир иной
Навсегда, навсегда.
Слышишь песню осеннего ветра
Он рассеял остатки напрасных надежд
Ясно, ясно вдали
И вполне безнадежно
И осталось достойно дожить
И уйти
Вот и осень пришла
Осыпаются листья
Тихо тянутся дни
И промчались года
Не горюй, не грусти
Если я уйду прежде
Верь – мы встретимся вновь
Навсегда, навсегда.
Отец умирал 1.5 месяца, физических страданий не было. Он уже не мог говорить и если ему было что-то необходимо, то писал фломастером на бумаге трудно разбираемые каракули.
Была такая запись: «Все эти стремления к тому, что бы добиться чего-то в искусстве, а с другой стороны Душа, как бы на весах…ничто не может по важности перевесить Душу»…
Папа тихо скончался в окружении всей семьи у себя дома в Москве 12 октября 1998 года. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Виктор Сергеевич Тутунов. (Ноябрь 2008 года)
Статья искусствоведа Л.Н. Рудневой о творчестве С.А. Тутунова (ноябрь 2008 г.)