Статья искусствоведа Л.Н.Рудневой о творчестве С.А.Тутунова
Сейчас, когда советские времена стали для России пусть недавним, но прошлым, выходит на свет скрывавшаяся от посторонних глаз жизнь людей, сумевших сохранить свой внутренний мир в тоталитарной системе, которая, казалось бы, не оставляла никому такой возможности. Таких людей было немало. Но опыт жизни каждого из них абсолютно уникален. Бесценен найденный каждым человеком свой путь в атмосфере тоталитаризма, сначала крайне агрессивного к любому подлинному проявлению человеческого духа, а затем, на своем излете, — давящего, серого, лживого.
Для многих людей советского времени в России спасительной областью стало искусство. Но и в творчестве далеко не всем удавалось выстоять под натиском идеологического давления и соблазнов. И нужно было не только завоевать внутреннюю свободу, но и ежедневным трудом отстаивать и оберегать ее. К плеяде таких людей принадлежал и московский художник Сергей Андреевич Тутунов . И тот путь, которым он прошел в жизни и творчестве, достоин внимания и уважения.
Художественные способности С. А. Тутунова проявились рано. Рано определился и выбор живописи в качестве главного занятия в жизни. Начальное художественное образование он получил в московской средней художественной школе, где учился вместе с младшим братом Андреем и куда братья Тутуновы поступили в 1939 году. Ему необыкновенно повезло с первым учителем. В этой школе преподавал замечательный художник В.Н. Мешков (1867 — 1946). Отличный портретист и виртуоз-рисовальщик, он был прирожденным педагогом и еще до революции основал частную школу, просуществовавшую более четверти века.
Вот как писал о школе В.Н. Мешкова один из его учеников — живописец В.Яковлев. «Все мы, ее воспитанники, вспоминаем с благодарностью эти годы. Мешков умел заразить нас подлинным энтузиазмом, умел в простых словах дать очень много, у него был подлинный дар педагога. Помню с каким волнением ожидали мы всегда его прихода и замечаний». От учеников он требовал прежде всего умения обобщать — «строить сначала общее, а потом уже за мелочи приниматься». Самым показательным методом преподавания Мешков считал исправление ошибок ученика прямо на его рисунке. В.Яковлев писал: «Такой метод показа я лично считаю и самым трудным и самым доходчивым. Ничто так не раскрывает глаза, как наглядный показ. А все эти разговоры, что поправлять ученику рисунок, это значит лишать его индивидуальности, ведутся теми педагогами, которые не умеют так делать. Мы же все и теперь с благодарностью вспоминаем эти чудесные часы».
Можно полагать, что такой метод преподавания В.С. Мешков использовал и в детской художественной школе, в которой учился С. А. Тутунов. И важно, что дети в самом начале своего творческого становления испытывали влияние не только большого мастера, но и яркой обаятельной личности, преданного своему делу художника. По-видимому, уже от своего первого учителя С. А. Тутунов воспринял приверженность красоте и правде натуры и прививку против соблазна всякого рода авангарда.
Вместе с художественной школой С. А. Тутунов во время войны 1941-1945 гг. уехал в эвакуацию в Башкирию, где продолжил художественное образование. А после войны, в 1945 году, поступил в лучшее высшее учебное заведение Москвы, готовившее художников, — в Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова — на отделение живописи.
В семье художника сохранились его пейзажные этюды студенческих лет: «Мостик» (1950 г.), «Вид города Боровска» (1951 г.) и др. с живо схваченными эффектами освещения, колорита и настроения, присущего природе в каждый сезон. Пейзажная живопись была одним из важных направлений учебного процесса в институте. Особенно любимы были студентами летние поездки с преподавателями в провинцию на пленэр. И хотя С. А. Тутунов не стал чистым пейзажистом, любовь к живописному пейзажу он сохранял в течение всей жизни.
В 1951 году Сергей Андреевич Тутунов окончил институт имени В.И. Сурикова. Полученное профессиональное образование давало ему свободу выражения в любом жанре.
В 1950-1960-е годы в советской живописи приоритетным провозглашался специфический жанр — советская тематическая картина, живописное произведение с идеологическим содержанием, в котором художник должен был воспевать достижения советской власти. Приветствовались также жанровые картины социальной направленности, посвященные обычаям советского быта. Одной из первых больших работ С. А. Тутунов после окончания института стала картина «Весной», над которой он работал несколько лет, завершив в 1956 году. К картине художник сделал множество этюдов. Помещенный в альбоме этюд головы старика связан с традицией изображения крестьянских типов в русском искусстве второй половины XIX — начале XX веков. Тутунов хранит эту память жанра. Да и в других подготовительных этюдах, как и в самой картине, при всем желании невозможно найти каких-либо черт советской действительности. Он писал не колхозников, а русских крестьян. В картине «Весной» в традиционном деревенском пейзаже без всяких примет современности художник изображает сидящих на скамье деда и внука. Содержанием этой картины стала красота пробуждающейся природы, теплота отношений, связывающих старика и мальчика.
В первоначальном варианте герои картины были изображены сидящими перед домом, на фоне бревенчатой стены старого деревенского жилища. В окончательном варианте художник значительно раздвигает пространство, превращая весенний пейзаж в полноправного героя своей картины. Влажным воздухом и светом наполнена перспектива уходящей вглубь деревенской улицы. Вся картина проникнута пленерным ощущением. Своеобразным камертоном эмоционального ее строя служит изображенное справа на переднем плане деревце. В рисунке его изогнутого ствола, тонких веток скрыта затаенная робость и нежность, созвучная этому времени года.
Одна из ранних картин С. А. Тутунова — «Больной ребенок» (1959 год) изображает женщину, склонившуюся над детской кроваткой. В альбоме помещены эскизы композиции, решенные живописно в несколько импрессионистическом ключе, с приглушенным освещением, скрадывающим очертания форм, передающим атмосферу домашнего тепла. Красноватые отсветы от лампы окрашивают изображение оттенками тревоги. Реализм 1950-х годов сохранял в творчестве многих художников еще живое и теплое человеческое чувство, идущее от живописной традиции русского реализма рубежа XIX -XX веков.
В конце 1950-х — 1960-е годы С. А. Тутунов пишет две большие картины: «Ожидание» и «Зима пришла. Детство». Хотя они и не задумывались как диптих, но связаны тематически и композиционно объединены горизонтальным форматом полотен, мотивом фигуры, стоящей в комнате у окна. Романтический мотив окна художник избрал как образ внешнего мира. К картинам он сделал две серии эскизов и вариантов разной степени законченности, каждый из которых интересен.
Первые варианты «Ожидания» изображают женскую фигуру со спины, стоящую перед темным окном в комнате без света. Поздний вечер или ночь. Синий снежный пейзаж за окном с таящейся в нем тревогой подчеркивает женственность и хрупкость силуэта и драгоценность чувства, заставляющего эту женщину стоять в темноте перед холодным окном.
Затем тема «Ожидание» получает у С. А. Тутунова совсем иное развитие. Несколько вариантов картины изображают молодую женщину, ожидающую ребенка. Льющийся через окно свет бережно очерчивает силуэт героини. Мягкая световоздушная среда связывает пространство комнаты и весеннего пейзажа за окном. В светлой и нежной цветовой гамме передана атмосфера тонкой эмоциональности, надежды, тихой радости. Художник находит метафору началу новой жизни в мотиве тонких цветущих веточек, стоящих в стеклянной вазе на подоконнике.
Решение темы «Зима пришла. Детство» у С. А. Тутунова более эмоционально открытое. Зимний пейзаж за окном с чистейшим первым снегом, перед которым замер подбежавший к окну мальчик, манит и очаровывает. Прохладный свет придает чистоту и свежесть колориту. Зритель вместе с ребенком может пережить детский восторг от красоты и неожиданности мира. Примечательно, что в окончательном варианте картины С. А. Тутунов увеличил окно и изображенный за ним пейзаж.
Нетрудно догадаться, что во всех этих картинах художник писал мать со своей жены, а детей — со своих сыновей.
С. А. Тутунову, как автору картин с, казалось бы, бытовым сюжетом, присуща тонкая поэтизация прозаического мотива. Трудно представить, что окно, введенное им в свои картины, находилось в бараке, в комнате большой коммунальной квартиры, в которой в трудных условиях художник жил в те годы со своей семьей. Собственно семье художника принадлежали там две комнаты, одну из них он превратил в мастерскую, в которой работали четверо художников — он сам, его брат Андрей Андреевич Тутунов и еще двое приятелей-живописцев.
Еще одна тема, которую начинает развивать в эти годы в своем творчестве С. А. Тутунов, — тема войны с фашистами. Для людей, переживших войну в России, вне зависимости от того, были ли они на фронте, в оккупации или в тылу, это время остается самым важным в жизни. И до сих пор тема той войны актуальна для русского общества и искусства. Еще более она была важна в 1950-1970-е годы, когда было живо большинство участников великой драмы. В те годы картины, так или иначе связанные с войной, составляли значительную часть произведений каждой художественной выставки. Не мог пройти мимо военной темы и С. А. Тутунов, о чем свидетельствуют этюды к неосуществленной картине, изображающие фигуры солдат, в том числе и этюд с натуры. К теме войны художник вновь вернется позднее.
В 1953 году С. А. Тутунов стал членом Союза художников. Этот официальный творческий союз, помимо главной функции — идейного руководства искусством, организовывал выставочную деятельность, обеспечивал своих членов государственными заказами, мастерскими и пр. Получил свою мастерскую в знаменитом московском художническом гнезде — доме на Верхней Масловке — и С. А. Тутунов.
Членство в Союзе художников предоставляло замечательную возможность творческих командировок, даже в самые отдаленные уголки СССР. Из поездки на Алтай С. А. Тутунов привез целую серию живых красочных этюдов, запечатлевших поразившие его яркие картины природы и традиционного народного быта.
Вообще в наследии С. А. Тутунова — множество этюдов, которые далеко не всегда перерастали в большую картину. Они дают почувствовать упорную каждодневную работу художника, поддерживавшую его профессиональный уровень, поиск новых изобразительных мотивов и тем.
В деятельности Союза художников, призванного, в первую очередь, идеологически направлять творчество своих членов, было вместе с тем немало «брешей», позволявших художникам зарабатывать на хлеб вполне честным профессиональным трудом. Одну из таких возможностей нашел для себя и С. А. Тутунов. В течение многих лет он исполнял по государственным заказам картины на тему уборки зерна в европейской части СССР и уборки хлопка в Средней Азии, предназначенные для украшения сельских Домов культуры. Позднее, в 1970-е годы, он стал писать картины на темы русских народных сказок для детских садов. Сам художник, по-видимому, не придавал этим работам серьезного значения, он не сохранял эскизов, почти не сохранилось и фотографий с них.
В то же время С. А. Тутунов находит область, в которой он позволяет себе свободу работать для себя. Эта совершенно особая линия в творчестве С. А. Тутунова — портреты близких людей. К ним относятся не только семья и ближайшие родственники, но и широкий круг друзей и добрых знакомых, в основном связанных с замечательным московским храмом Ильи пророка, или, как его называют в московском просторечии, Обыденским храмом или Обыденкой (название это происходит от способа возведения за один день деревянного храма, который некогда стоял на месте этого красивого каменного здания).
Храм Ильи пророка Обыденный никогда не закрывался, в отличие от большинства церквей в России. И в духовной истории России он останется как один из очагов веры в безбожное советское время. Была у храма Ильи пророка одна особенность. Он считался приходом старой московской интеллигенции и дворянства. Точнее сказать, их остатков, так как большинство людей этих слоев в советские времена были или уничтожены, или репрессированы и разбросаны по всей стране. В круг прихожан Обыденки Сергея Андреевича Тутунова ввела его жена, Екатерина Викторовна. Среди них было немало талантливых ученых и деятелей искусства. Почти все они или пострадали в годы советской власти, или потеряли в репрессиях своих близких. И все эти люди, сохранившие свой духовный мир, веру и интеллект, были горячо интересныС. А. Тутунову.
Немало художников стремится писать портреты «интересных людей». С. А. Тутунову не приходилось искать модели для своих портретов. Ровесники и представители старшего поколения в его портретах — это люди много пережившие, перестрадавшие на своем веку и не сломленные. Кто может быть интереснее для портретиста, которого привлекает главное в человеке — его внутренний мир?
Весьма интересен был метод работыС. А. Тутунова над портретами. Отличное художественное образование и опыт позволяли ему создавать портреты быстро, в один-два сеанса. И такие портреты есть в наследии художника. Часто это изображения детей, не переносивших долгого позирования. Но любил он работать над портретом долго. Не ограниченный временем и условиями заказа, создавая портрет интересного для него человека только для себя, С. А. Тутунов, по свидетельству близких, мог тратить на один портрет до пятидесяти сеансов. Неизменным сопровождением сеансов позирования (а, может быть, и главным их содержанием?) были долгие беседы, в которых художник глубже раскрывал для себя внутренний мир модели. В природе портрета как жанра лежит интерес и уважение к личности. С. А. Тутунов переживал это в высокой степени. Во время долгих сеансов он не просто лучше узнавал человека, но как бы вживался в него и проживал какую-то часть своей жизни с портретируемым, создавая его образ на холсте. Очень часто художник вносил изменения в уже почти готовый портрет, а затем снова и снова переписывал его на том же холсте. Таким образом, на многих его холстах образовывались многослойные напластования из нескольких портретов, большинство из которых достойны были бы стать самостоятельными произведениями. Но мастер закрывал их новым красочным слоем в поисках наиболее точного выражения своего замысла, или находя нечто новое в своей модели и стараясь передать образ человека глубже и точнее.
Но с окончанием портрета интерес к человеку не угасал и нередко через некоторое время художник брался за его новый портрет. Так, дважды он портретировал художника А. П. Арцыбушева, прихожанина и алтарника храма Ильи пророка. В обоих портретах Арцыбушев изображен в характерной для него позе со сложенными руками, порывисто наклонившимся к собеседнику. Художнику удается передать присущую ему искренность и открытость.
Несколько раз С. А. Тутунов портретировал своего друга детства В.В. Трубецкого, доктора наук, историка, у которого во времена гонений хранилась часть архива А.И. Солженицына.
Портрет другого верного прихожанина Обыденного храма убедительно передает образ пожилого добрейшего человека, доктора наук, профессора-химика С.С. Драгунова.
Еще один портрет прихожанина храма Ильи пророка — серьезного юноши Кирилла Каледы. Впоследствии он стал священником, настоятелем храма Новомучеников и исповедников российских — русских святых ХХ века в Бутове под Москвой, где в 1930-е годы было расстреляно множество священников, среди которых был и его дед.
Несколько раз писал С. А. Тутунов и мать своей жены — Софью Михайловну Мейен, которая в течение многих лет также была прихожанкой этого замечательного храма. Утонченную красоту, нестираемую временем, питаемую внутренним благородством, передал художник в чертах ее старческого лица.
За много лет до того, как С. А. Тутунов писал портреты С. М. Мейен, в 1934 году она стала одной из героинь знаменитого эпического полотна художника П. Д. Корина «Русь уходящая». В годы разгрома православия в России П. Д. Корин писал огромную картину, представлявшую православный народ в его самых характерных типах. Некоторые фигуры являли собирательный образ, другие были чисто портретными. Здесь были митрополит, священники и монахи, юродивый и православные миряне всех слоев общества.
Созданная С. А. Тутуновым портретная галерея прихожан московского храма Ильи пророка и близких друзей интересна не только своими отдельными портретами, но и как единое целое. В отличие от П.Д. Корина, С. А. Тутунов не ставил высокую задачу, но помимо его воли, собрание этих портретов сложилось как замечательный историко-художественный документ эпохи, памятник жизни целого круга людей второй половины XX века. Хочется видеть в нем преемственность коринской идеи, но перешедшей в утверждающий план. Некий знак преемственности видится в том, что произведения Корина и Тутунова связывает общая модель — С.М. Мейен. Перефразируя П.Д. Корина, эти портреты можно было бы объединить названием «Русь неушедшая».
Большинство этих портретов сохраняются в семье художника, поскольку он писал их для себя. Примечательно, что на заказ С. А. Тутунов портреты не писал.
Интереснейшая страница творчества С. А. Тутунова — детский портрет. Само понятие детского портрета включает, казалось бы, прежде всего любование специфически детскими приметами облика ребенка — его миловидностью, забавностью, наивностью и жизнерадостностью, которые так дороги взрослым зрителям, в значительной степени утратившим эти качества. Но дети в портретах С. А. Тутунова — не забавно-трогательные существа. Он видит в них прежде всего неповторимую личность, достойную уважения. Как правило, в портретах С. А. Тутунова дети чрезвычайно серьезны, погружены в размышления о чем-то очень важном.
В творчестве С. А. Тутунова есть тип портрета, который был, очевидно, особенно близок и интересен самому художнику как творческая задача. В таких портретах он намеренно сводит к минимуму выразительные средства. Как правило, они очень просты по композиции: поясные или погрудные, чаще без изображения кистей рук, вносящих в картину дополнительную выразительность, с фронтальным положение корпуса и изображением лица en face. Нет никаких, даже самых обычных для портретов деталей, как спинка стула или стена за спиной модели — задний план тонет в глубокой тени.
Минимум композиционных средств позволяет художнику как будто ближе подойти к модели, сосредоточиться на ее внутреннем мире. В таких портретах — подчеркнуто строгий подход к форме, цветовая гамма с преобладанием корчнево-черных тонов. Изображение погружено в тень, свет ложится только на лицо и кисти рук. Художник достигает максимальной выразительности силуэта, который иногда даже усиливает черной контурной линией, цветового пятна, напряженных контрастов света и тени, глубокого звучания темных тонов. В этом предельном сужении художественных средств, в их точной отобранности — высокая живописная культура, умение добиваться результата минимумом средств, предельно обостряя выразительность каждого из них, ограничение себя в задачах для выявления главного. И предельная сконцентрированность портретиста на внутреннем мире модели.
В данном типе портрета обнаруживается пристальный интерес С. А. Тутунова к живописи старых европейских мастеров. Среди его любимых метров европейской живописи — Ян Вермеер Делфтский, Рембрандт и др. Но, несомненно, самым близким для С. А. Тутунова был Веласкес. Недаром в квартире художника висела большая, в натуральную величину репродукция одного из мужских портретов Д. Веласкеса. В своих портретах «веласкесовского колорита» С. А. Тутунов с особой силой дает почувствовать духовный мир человека, его напряженную внутреннюю жизнь. Модели С. А. Тутунова серьезны, погружены в себя или внимательно вглядываются в собеседника. Их занимает нечто чрезвычайно важное, далекое от житейской суеты. Пожалуй, портретов этого плана — большинство в наследии мастера. К этому типу портрета в творчестве С. А. Тутунова принадлежит ряд изображений его собратьев-художников; есть среди них и портреты его повзрослевших сыновей. И автопортреты С. А. Тутунова написаны также в этом ключе.
С. А. Тутунов владел культурой живописного колорита, построенного на темных сближенных тонах. Как и у старых мастеров европейской живописи, этот колорит помогает утверждению вневременной значимости человеческой личности.
Однако, с явным удовольствием художник пишет и портреты иного плана. К примеру, портрет друга семьи и родственника Жерара Бёфа. Светлая цветовая гамма, непринужденность позы, живая жестикуляция модели, погружение фигуры в световоздушную среду передают характер светлый и жизнерадостный.
Модели портретов С. А. Тутунова хорошо узнаваемы, он стремился и умел передавать портретное сходство — главное качество жанра. В портрете для него важным был человек, а не собственное художническое самовыражение.
Совершенно особая тема в творчестве С. А. Тутунова — портреты жены. Жену он писал больше, чем кого-либо, больше, чем детей. Писал почти полвека. Характерно, что портреты жены почти всегда выполнены в светлой цветовой гамме. Некоторые из них схожи по живописному решению. Кажется, что художник никак не может наглядеться на это близкое и такое знакомое лицо, вновь и вновь запечатлевая его на холсте. И, найдя самое точное живописно-пластическое выражение, вновь проверяет себя. Любимая модель Тутунова в его портретах всегда задумчива, со слегка склоненной головой и разлетающимися вокруг лица легкими прядями светлых волос. Есть несколько вариантов портрета жены с младенцем на руках.
С. А. Тутунов — истинный живописец. Он любит плотную толщу краски на холсте с объемными акцентами на пластически важных моментах. Почти не осталось его чисто графических работ, и то немногое, что сохранилось, носит сугубо подсобный характер — фиксирует сложившуюся в воображении композицию. Помимо живописи маслом, он признавал только пастель, находящуюся на грани живописи и графики. Многие портреты жены характером нежной высветленной гаммы походят на пастели или исполнены пастелью.
В творчестве С. А. Тутунова есть совершенно особая работа — самый ранний из сохранившихся портретов, написанный художником в 1947 году, на первом или втором курсе института. Это портрет отца, человека с большими запавшими глазами и изможденным лицом. В его стилистике есть острая обобщенность и пронзительная выразительность примитива. Портрет этот останется непонятным, если не знать обстоятельств его создания. Он был написан С. А. Тутуновым за два часа в спешке короткого свидания, в советском концлагере, в бывшем имении князей Гагариных Никольское-Гагарино под Москвой, где отбывал срок его отец — невинная жертва массовых сталинских репрессий. Через два года отец С. А. Тутунова умер в тюрьме.
Как знать, может быть именно в портрете отца следует искать истоки творческого замысла триптиха «Памяти погибших», над которым С . А . Тутунов работал с 1965 по 1979 год, и который считал самым важным своим произведением.
Созданию триптиха предшествовала картина, изображающая в вечернем сумраке немолодую женщину и пришедшего с войны солдата — ее мужа или сына. По изможденному лицу воина невозможно понять его возраст. Безмолвный диалог героев картины проникнут внутренней близостью и глубокой скорбью.
С. А. Тутунов долго работал над триптихом. Как всегда, он делал множество эскизов и вариантов. В центре композиции триптиха он поместил фигуру матери. Сначала это был тип женщины из народа, но со временем он заменил ее на интеллигентную женщину. Первоначально художник изображает ее на пустом перроне со скупыми приметами вокзального пейзажа вдали, затем — без пейзажа, на голой каменной платформе, в полном одиночестве — как на эшафоте.
По первоначальному замыслу С. А. Тутунова на боковых полотнах должны были быть изображены узник советского концлагеря и молодой солдат, в первый раз убивший врага. Мастер сделал несколько законченных вариантов фигуры солдата. В его хрупкую фигуру с поникшей головой художник вкладывает ощущение надломленности, опустошенности, — ни тени торжества. Варианты фигуры солдата удачны, производят глубокое впечатление. Но художник отказался вводить его в триптих.
В окончательном варианте для боковых полотен он выбирает самых трагически беззащитных героев XX века — узника фашистского концлагеря и узника концлагеря советского. Он пишет их почти бесплотные фигуры намеренно похожими, как близнецов, в схожей одежде, в схожем пейзаже, дополненном в изображении узника фашистского концлагеря зловещим силуэтом черного пса. В центре триптиха — мать, как самое страдательное лицо русской истории XX века.
Большая пластическая и колористическая культура мастера чувствуется в силуэтах фигур, в лишенных аффекта позах, жестах, в тональном колорите с зябкими сине-голубыми тонами. В триптихе С. А. Тутунов нашел такую степень обобщения, которая вмещает общечеловеческое, не лишая героев живого человеческого начала. Этому живописному произведению присуща органичная монументальность, и воспринимается оно как живописный монумент. Работая над триптихом, художник искал и нашел почти формульное выражение страдания и его небессмысленности.
Триптих трудно оценивать только как художественное произведение. Он сублимирует переживания всей жизни художника, в том числе его глубоко личные, и раздумья над историей России XX века. Триптих воспринимается как итог творчества мастера.
Триптих «Памяти погибших» экспонировался на персональной выставке С. А. Тутунова, состоявшейся в 1988 году, был по достоинству оценен зрителями и приобретен Государственной Третьяковской галереей.
В период работы над триптихом С. А. Тутунов исполнил этюд, изображающий пробитый покосившийся церковный купол с крестом, созвучный стилистике и духу триптиха.
Одна из последних крупных картин, над которой С. А. Тутунов работал долго, возвращаясь к ней иногда через несколько лет — большое полотно «Небо. Море. Дети» (1965 — 1988 гг.). Его тема была навеяна стихотворением Р. Тагора. Этой картине присуща приподнятая эмоциональность живописного строя. Прекрасно переданы эпическая широта и даль морского пейзажа, солнечные лучи, вырывающиеся веером из-за жемчужных облаков, фигурки детей, бегущих вдоль полосы прибоя. Радостный, залитый солнцем мир. Колорит картины как будто высветлен сиянием солнца и блеском моря. Художник сумел передать не только красоту морского пейзажа, но излучение радости в мире, чувство бодрости, свежести, счастья бытия. Картина С. А. Тутунова «Небо. Море. Дети» тоже воспринимается как итог творчества мастера.
2008 год